ГОЦМАН – КОПЕЕЧНЫЙ ФРАЕР?..
Гоцман обернулся на звук открываемой двери…
Нора была одета так, словно собиралась в дорогу. Да она и собралась, иначе не держала бы в руке большой фанерный чемодан. «Их же Фима делал, — отстранённо, холодно подумал Давид, глядя с нижней площадки на Нору. — И этот, наверное, тоже его».
— Здрасьте, а я до Вас!
— Мне уже нужно спешить…
— Шо, уезжаете?
— Да… — Её голос как всегда был похож на шелест опавших листьев.
— Так я Вас провожу.
— Не надо. Я сама.
Нора с трудом несла чемодан, стала спускаться. Она попыталась пройти мимо Гоцмана, но он перехватил чемодан за ручку.
— Давайте присядем на дорожку.
Он опустился на чемодан, Нора стояла рядом. Смотрели в разные стороны.
Встревоженно мяукнул кот, шурша железом, и снова стихло.
— Нора...
— Я не Нора, — тихо ответила она, и Давид ошеломлённо взглянул на неё. — Нора — это из Ибсена… Я жена… Он тоже был следователь. Его расстреляли перед войной. А я бежала из Москвы. Купила паспорт… Вот так…
...Прощайте… – Она попыталась взять чемодан. – Отдайте чемодан.
Гоцман продолжал сидеть неподвижно. Он серьёзно взглянул на неё, она опустила на него взгляд.
– Что Вы на меня так смотрите? – спросила она.
— Шо же Вы из меня дешёвку делаете?.. Думаете, узнаю — сбегу?.. – Слеза скатилась по её щеке, он продолжал. – Гоцман — копеечный фраер?..
Он поднялся с чемодана.
— Та езжайте Вы, куда хотите…
Он зло пнул ногой чемодан. Тот загромыхал вниз по лестнице, шмякнулся на площадку, но не раскрылся — замки выдержали.
Гоцман спустился вниз, но остановился и опустился на ступеньки, тяжело, устало свесив голову и руки.
— Я на поезд опоздаю, — долетел до него чуть слышный голос странной женщины, женщины, без которой он уже не представлял свою жизнь.
И тогда Давид поднял голову:
— Давай ты никуда не поедешь.
